It's time for new blossom flowers and music

В некой федерации, в некой агломерации города Индианаполиса раскинулось ранчо красоты невиданной, широты неслыханной. И жил в том ранчо богатый мэн, такой богатый, что джинс не сосчитать. И было у него три дочери, одна другой сестра. Решил как-то мэн поехать в страны мексиканские, товара накупить да кактусовой водки попробовать. Созвал он дочерей и спросил, “Что же вам привезти, чилдрены мои?”. - Привези мне, фазерушка, текилы позабористей, чтоб становилась я амазонкой бесстрашной на полях! - Кабы ты, доченька, профурсеткой не стала с такой текилой то! Ладно, найду что-нибудь в дьюти-фри. - А мне привези нарядов сказочных, кожаных, с нашивками! Буду в барах зажигать, жениха искать! - Ну привезу конечно, только ты пятерых то сразу, как в прошлый раз, не тащи! Ну а тебе что привезти, Очаровашка? - Привези мне, папенька, взрывчатки С-4 да детонатор аленький. Была младшенькая милоты невиданной, няшности невысказанной да характеру прекрасного. Папеньку любила, помогать любила, работать...

Он сидел в уютном баре, в глубине зала, максимально в тени. Хлестал дождь, тяжёлые капли сползали по стеклу узких окон. Как будто отражая дождь, по внутренней стенке бокала текли тяжелые маслянистые капли виски. Дождь. Дождь смывает всю грязь, всю кровь, что течёт по городу. Дождь дарит ощущение, что всё это временно, пройдёт, кровь смоется, грязь будет отмыта, а ты - прощён. Ложные надежды, пустые мечты. Дождь разбередил воспоминания о начале. Тогда было многое в новинку, и, конечно, он многое бы сейчас сделал иначе. С другой стороны, именно этот путь сделал его тем, кто он есть сейчас. Он погрузился в воспоминания... ... Сиэттл, Магнолия. Детство вспоминается смутно. Его растил старик, добрый, но бедный и простой, как многие старики на побережье. Главное воспоминание детства - ободранные коленки, драная одежонка, которую приносил старик, как будто клеил её из бумаги, и лук. Старик таскал его килограммами, откуда - невдомёк. Иногда приходилось грызть и лук. Тогда воспитывали ул...

Тёплый свет от лампы освещает комнату. В камине весело трещат поленья, рыжий огонь радостно бегает меж деревяшек, подсвечивая их то тут, то там. На камине в томительном ожидании висят рождественские носки; они скоро станут тяжёлыми и пузатыми от подарков, но пока они здесь, не шелохнувшись, ждут. По дому плывёт запах имбирных пряников, корицы и чего-то не менее уютного. Кардамон? Чёрт его знает, может это просто долетел запах яблочного пунша с кухни. Но нет, вряд ли, тогда бы запах индейки так же будоражил чувствительные носы. Но запах на кухне, там, где гремит посудой мама, где стоят на столе свечи, где рождественское дерево переливается в огнях и гирляндах. За окном метель, за окном холод, ветер, искрящийся снег и ожидание чуда. Стрелки часов тоже медлят, тоже ждут. В томительном ожидании серый кот сидит в прихожей, внимательно вглядываясь куда-то за дверь. Не шелохнётся. Ждёт. Тикают часы. Воет ветер. Бабушка перестала вязать. Кажется, ожидание можно есть ложкой. Тик. Тик. Тик....